#Раскольников@top_chtivo
Неформальная формальность
В одной из сотен старых хрущевских квартир разгорелся, не успев начаться и кончиться, жаркий спор. Спорящих было двое — парень лет двадцати и мужчина за пятьдесят. Предметом спора выступало бездействие и апатическая неспособность парня изменить свою жизнь. Начиналось всё просто: риторические вопросы о том, почему же в жизни всё так плохо, переросли во взрослые, почти стариковские наставления и советы. Наконец, мужчина взял телефон и набрал своему другу. Спустя несколько гудков на другом конце телефона ответили.
— Здорова, Лёха, — произнёс мужчина, потирая лысину на голове, — как там у тебя дела? Как выходные провёл? Опять туда же? Серьёзно? Ну ладно, верю, верю… Да вот я что хотел спросить-то, слушай…
Парень, сидевший напротив говорящего по телефону мужчины, угрюмо уставился в потолок, поджав губы. Ему и в самом деле было двадцать лет. Пожалуй, ничем не примечательная внешность: карие глаза, тонкие губы и чёрные, взъерошенные волосы, белая рубашка, спрятанная под серым свитером, синие джинсы. Усталые глаза выдавали бессонные ночи и, как уже говорилось ранее, апатические настроения. И в самом деле, неспособность устроиться в жизни удручала его, и мысль о том, что это происходит по его же собственному попустительству разгульства лени, как-то не приходила в голову молодого человека.
— Помнишь Мишку-то? Да, мы с ним ещё тогда в том походе были, ну, в Карелии, помнишь? Вот он ищет сейчас работу… Да что там, какая школа? Отучился два года в Москве и бросил институт, вернулся обратно. Не, с военкоматом вроде всё в порядке. Вот хочет в этом году пересдать ЕГЭ и заново поступить. Куда? Да в Москву ту же. На журфак. Да, я согласен с тобой, но черт с ним, пускай сам решает, куда он хочет, а я тебя всё спросить хочу две вещи…
Михаил тем временем отвлекся от созерцания потолка с паутинками по углам и начал собирать вещи, предварительно открыв лежащий на столе ноутбук и проверив почту. Пришло несколько новых писем с заказами от работодателей, — парень работал копирайтером, сочиняя несложные абзацы текста для наполнения сайтов. Михаил быстро пролистал предложения и со вздохом выключил ноутбук, положив его затем в сумку. За окном темнело — на дворе был конец февраля, и весна ещё только вступала в свои права, продолжая неустанно отвоёвывать светлые часы у зимы.
— Я слышал, у тебя внучка работает в агентстве недвижимости? Так вот, ты спроси у неё, не нужен ли им курьер. Ну как, просто бумаги возить там, почту… Да. Спроси только сегодня, прямо сейчас позвони. Не затягивай с этим, хорошо? Он сейчас в активном поиске работы, ну и… ты сам понимаешь. Позвонишь? Спасибо. И вот ещё что, слушай, можешь на следующие выходные инструмент одолжить?
В это время минутная стрелка закатилась за двенадцать, и часовая прочно замерла напротив пяти. Пора было собираться и выходить: через час на площади Восстания был концерт уличного музыканта Беллы, подруги Михаила — девушка звала его уже который раз, но он всё время отнекивался, ссылаясь на работу, на самом же деле, скучая дома. И наконец, сегодня пообещал прийти.
Говоривший положил телефон на стол и устало посмотрел на парня.
— Я продолжу оставаться при своём мнении, — пожав плечами, ответил Миша, — в армии мне делать нечего, а на завод я не пойду, нет.
— Мне просто жалко тебя, ты себя-то хоть в зеркало видел? Худой, как скелет, мышц совсем нет, одежда висит, как на пугале. А, да кому я всё это говорю, — мужчина взмахнул рукой и раздражённо посмотрел в окно, — дело твоё. Через пару дней будет известно, что там с работой.
— Спасибо, дядя Дима, — сказал Миша, встав с дивана и протягивая руку собеседнику, — я пойду, пожалуй.
— Пойди, пожалуй, пойди, — произнёс Дмитрий, пожимая руку, выходя в коридор и включая свет. — А ты всё-таки подумай насчет армии или завода. Вот быстро там подкачаешься!
Михаил стоял в коридоре в накинутой куртке, надевая ботинки. Он поднял голову и критически оглядел Дмитрия. Объектом пристального внимания стал его достаточно объёмистый живот, приветливо выглядывающий шаром из-под майки.
— Как-нибудь уж сам, — улыбнулся Михаил и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
***
В этовремя в торговом зале «Галерея» в одной из многих расположенных там кофеен сидели и пили кофе за одним из столиков трое людей, в том числе и девушка с ярко-розовыми волосами по имени Белла. Одетая в чёрное пальто, она угрюмо потягивала через трубочку напиток и молча слушала разговор трёх молодых людей — участников музыкальной группы.
— Я тебе говорю, не было там этого квинтаккорда, да и как я тебе его возьму? Ты, балда, думаешь головой? — патлатый парень с всклокоченными белыми волосами горячо отстаивал свою позицию. — Я тебе не гитарист этой… как её там?
— А если не можешь, то что ты тогда вообще можешь? — басом отозвался другой парень, сильно постарше. Он был похож на приведение, высокий и худой, если бы не низкий голос. — За каким чёртом ты вообще…
— Так, мальчики, хватит ссориться, нам скоро выходить, — Белла поднялась со стула и тяжёлым взглядом уставилась на спорящих. — Если мы не будем командой, у нас хер что получится.
— Хорошо, мать, — с улыбкой отозвался патлатый. Белла несколько долгих секунд смотрела ему в глаза и только затем взяла сумку и направилась в туалет.
— И с каких это пор ты позволяешь помыкать собой шестнадцатилетней девке, Вась? — донёсся до неё низкий, смеющийся бас.
***
Падающий снег мягко ложился на провода, превращался в кашу под ногами идущих и чернел на дорогах. Петербург, ещё не отошедший от новогодних празднеств, украшенный яркими мерцающими лампочками и транспарантами, радостно сиял. Михаил шёл по Лиговскому проспекту, выйдя за одну станцию метро до нужной, шёл и думал о своей жизни. Можно с точностью утверждать, что это было его любимое занятие: рефлексия и обломовщина съели душу парня, съели и не подавились. Он шёл по проспекту и слушал уличных музыкантов, которые играли и пели, несмотря на падающий снег и холод. «Как же мне хочется жить такой жизнью: петь и играть на улицах, — думал он, — зачем мне высшее образование, ума не приложу. Можно ведь всю жизнь так провести? к старости накопить денег, чтобы жить в спокойствии и удовольствии». Михаил сам писал стихи и втайне лелеял мечту о том, что, когда-нибудь, и его поэзия прозвучит на улицах. «Когда-нибудь обязательно. Надо сейчас только найти работу, заработать денег на хороший инструмент и… бросить всё и поехать путешествовать по миру с гитарой. Я хочу жить свободной жизнью, — мечтал парень, — хочу покрасить волосы в яркий цвет, набить пару татуировок, хочу выглядеть эпатажно… Как Белла. С такой-то внешностью, у неё точно от парней отбоя нет. А я что? Самый обычный парень. Свобода, вот что меня всегда в ней привлекало. Никаких стереотипов, никаких тебе поисков хорошей работы… Жизнь в удовольствие!»
Наконец, показалось здание Московского вокзала, за ним - торговый центр. Михаил прошёл через стеклянные двери, поднялся на второй этаж и уже издали заметил знакомых музыкантов.
***
Белла прислонилась к зеркалу лбом и устало закрыла глаза. Несмотря на вечерний час и выходной день, в женском туалете было практически пусто. Несколько минут так постояв, она подняла голову и уставилась в зеркало. На неё оттуда смотрела зеленоглазая девушка с короткими волосами, выкрашенными в розовый цвет. Кольцо в носу, обилие косметики, шея и руки, украшенные татуировками, привычка постоянно улыбаться скрывали образ глубоко уставшего человека. В кармане завибрировал телефон, но Белла проигнорировала звонок. Вместо этого, она открыла ежедневник и начала перелистывать страницы в поисках нужной. Бумага, исписанная датами и местами концертов, стихотворениями и нотами, номерами людей и заведений мелькала перед глазами. Наконец, найдя нужную страницу, она случайно выронила блокнот и тот упал на пол. Белла посмотрела на свои дрожащие руки.
«Последний концерт в этом месяце, — тихо произнесла она самой себе, подняв голову и смотря в зеркало, — возьму выходных пару недель».
В кармане вновь завибрировал телефон. Белла раздраженно достала его, прочитав надпись на устройстве. Звонила мама.
«О чёрт, — подумала она, сбрасывая трубку, — я же забыла заплатить за кредит. А денег не осталось. Собрать бы сегодня пару тысяч… Но сначала — концерт. Да и как по-другому? Десятый класс… Скорей бы закончить и устроиться на нормальную работу. Организовать бы ещё с десяток часов в сутки, так хоть выспалась бы…»
Белла выросла в бедной семьи и была, по сути, единственной кормилицей: мама уже давно не работала из-за проблем со здоровьем, а отец бросил семью, когда дочери не исполнилось и года. Приходилось выступать почти каждый день и таким образом влачить, если не жалкое, то всё же существование, но, по крайней мере, не бедствовать до полного отчаяния. Девушка ещё раз посмотрела на своё отражение, мысленно собралась и, нацепив маску постоянной улыбки, вышла из туалета.
Но не успела она пройти и пару метров, как к ней подошёл какой-то парень. Он что-то начал говорить, но она отмахнулась, сказав о том, что не знакомится.
За столиком уже сидел Михаил, оживлённо болтая с товарищами Беллы. Разговор зашел о гитарах, и парни спорили о том, какие звукосниматели ставить, а какие — вырывать с корнями. Приход Беллы чуточку остудил разгоряченные головы парней. Девушка обняла пришедшего друга.
— Как жизнь молодая, младой человек? — спросила она, садясь рядом с Мишей. — Ещё не откинулся?
— Да куда там, — меланхолично ответил парень, не смотря на девушку, — всё сижу дома да занимаюсь текстиками. Скучно до одури. Родители всё время деньги предлагают, лишь бы хоть что-то начал делать, да я сам хочу зарабатывать. И не сидеть дома, а что-то полезное делать. Люблю путешествовать по городу, курьером хочу поработать. Скучно. Вот, решил, наконец, сходить, проведать, как ты там.
«Завидую, — подумала Белла, — как же я ему завидую».
— А у тебя что, подруга? — продолжил он, повернув голову в её сторону.
— Да всё по-прежнему: концерты, выступления, тусовки… Всё как всегда.
«Завидую, — подумал Михаил, — как же я ей завидую».
— Через двадцать минут начнём, Изабелла, — вклинился в разговор гитарист Василий. — Коля уже всё подготовил. Ты как, распелась?
— Я всегда готова, — ответила девушка.
— Ну тогда пойдём, — парень встал, потянулся и двинулся к выходу.
***
На улице, казалось, ещё больше похолодало, и вся компания куталась в куртки и пальто, спасаясь от немилосердного снега, так и норовившего запасть за ворот. Наконец, музыканты заняли свои места, и выступление началось. Группа была достаточно широко известна в узких кругах, и зрителей собиралось немало. Михаил внимательно смотрел на выступающих, в мечтах проча себе такое будущее. Он уже придумывал слова о предложении выступить вместе, как вдруг, у него зазвонил телефон.
— Алло? — Миша поднял трубку. — Я слушаю, мам. Я на концерте. Да, у той Беллы, ну, помнишь, мы год назад познакомились в том баре? Да, да, она. Нет, я тепло одет. Спасибо. Нет, денег не надо. Ну куда я её поведу, мам, у неё и парень есть, я уверен. Да какое кафе, о чём ты? Не надо мне денег, сам накоплю и свожу, если получится. Всё, давай, пока, плохо слышно тебя.
В это время, Белла с тоской смотрела на Михаила, разговаривающего по телефону. Настроения петь совсем не было и она работала на автомате, выгятивая ноты и октавы. Получалось хорошо, но в этот раз, без души. Её мысли были заняты Мишей и бесконечными думами о том, как же раздобыть денег. Она думала о свободе, о двадцатилетнем парне, что стоял совсем недалеко от неё. Белла хотела жить, как и он, — свободным от постоянных ухищрений и концертов, хотела, наконец, выспаться и просто сидеть дома, занимаясь всякой ерундой, да теми же текстами наконец. И быть похожим на него. Вызывающая внешность была вынужденной мерой, а не веянием современной моды и не прихотью шестнадцатилетней девушки. Чтобы на неё обращали внимание, чтобы всегда оставаться в центре внимания. Ведь это существенно повышает шансы на то, что тебя заметят и позовут на очередное выступление.
«Да нужна я ему, глупая и бестолковая наряженная кукла, — думала Белла в перерывах между песнями, закуривая сигарету, — очень нужна. У него, наверное, своих девушек полно».
Наконец, концерт закончился, и зрители потихоньку начали расходиться. Миша подошёл к Белле и обнял уставшую девушку.
— Спасибо, что пришёл, — через силу улыбнувшись, сказала девушка, — приходи ещё.
— Обязательно, — произнёс парень, окончательно решив больше не искушать себя редкими встречами и насовсем прекратить общение.
На опустевшей площади Восстания медленно падал снег, укрывая асфальт и брусчатку белым, чистым покрывалом.
© Раскольников
